2. Трапезная, Поварня Братского монастыря

Трапезная, Поварня со стороны улицы Сковороды

С этого объекта Киево Могилянской Академии началась моя работа в реставрации. Строения  находились на территории городской больницы №15.                       

                

История Киево - Могилянской академии началась с Богоявленского монастыря, основанного  еще в 16 веке патриархом Иеремией.  В 1620 году  он стал называться Киевский Богоявленский братский монастырь и просуществовал до прихода большевиков.                                                                                                                                       

   В те времена школа была не тем, чем мы привыкли считать ее сейчас. Это было фактически высшее учебное заведение, которое имело свой устав  и ректора. Первым ректором братской школы был Иов Борецкий. В 1632 году архимандрит Печерской Лавры Петр Могила присоединил к братской школе  лаврскую школу. Таким образом, была создана Киево-Братская коллегия, в которой учились дети состоятельных горожан и казаков.  Основателем Киево-Братской коллегии стал Петр Могила. В его честь заведение начало называться Киево-Могилянской коллегией, а позже и академией.  В коллегии внедрялась «западноевропейская» система образования. Основу обучения здесь составлял латинский язык, а также здесь изучали греческий и польский языки, историю, литературу, поэзию, арифметику, риторику, богословие и другие дисциплины.  
                Статус академии она получила в 1658 году.   Но в середине 18 века значение академии несколько снизилось - в России уже были свои университеты Петербургский и Московский (1755).  В 1805 году академия фактически потеряла статус вуза - в Украине ее заменил Харьковский университет.                                                     

Панорама Подола  начала 20 в. На фото виден Богоявленский собор с колокольней (в левой верхней части фото), церковь Святой Екатерины и церковь Николая Доброго (на переднем плане)

Стоит отметить, что в стенах Могилянской академии учились Михаил Ломоносов (1734-1735) и Григорий Сковорода (1738-1741), но оба здесь образование не закончили. Ломоносов, разобравшись, что ничего тут нового для себя не найдет, вернулся доучивать науки  в Москву, а будущий философ Григорий отправится в Санкт – Петербург в императорскую капеллу, служить певчим. Талант себе дорогу пробьет везде, один станет великим ученым, другой философом, и памятник Григорию Сковороде ныне украшает площадь напротив академии. О Ломоносове напоминала мемориальная доска на стене академического корпуса, может ее уже уничтожили в рамках всеобщего очищения памяти от всего русского в стране.

Богоявленский кафедральный собор .Уничтожен в 1935году

Трапезная с церковью Святого Духа  ХVII - XIX в.

Расположена в северо-восточной части комплекса монастыря и академии. Заложена митрополитом П. Могилой в 1631 Одно из первых каменных зданий Киево-Могилянской коллегии.  На первом ярусе размещались трапезная и классы с церковью святых мучеников Бориса и Глеба) на втором ярусе - библиотека и Благовещенская церковь.  В 1741году престол Благовещения Пресвятой Богородицы перенесли в Конгрегационную церковь, которая была построена в старом академическом корпусе. 

 При ликвидации Братского монастыря в 1786-1799 гг. Церковь закрыли. Первый этаж некоторое время использовался как госпиталь, на втором сохранялась академическая библиотека. От пожара 1811 года полностью сгорела крыша трапезной, которую позже отстроили и покрыли железом.  Вскоре сюда переносится престол Святодуховской деревянной церкви, сгоревшей на Подоле, и трапезная получает название церкви Святого Духа. В 1824-1826 гг. проведена реконструкция по проекту арх. А.Меленского. Пробиты большие арочные проемы в трапезной зале. На западной стене основного объема устроен фронтон с композицией всевидящего ока. На восточном фасаде - полукруглый выступ апсиды.

В 1831 г.. Церковь расписал киевский худ. Г. Яровский,  окна украшены арабесками, в алтаре над престолом находилось изображение Саваофа (сохранился небольшой фрагмент головы) с ангелами.  Все росписи сделаны в традиционной академической манере, присущей киевской лаврской школе храмовой живописи 1-й пол. XIX в.

 По чертежам преподавателя киевской семинарии Думитрашка установлен новый позолоченный иконостас. В 1854 значительные средства на восстановление церкви пожертвовал духовник монастыря иеромонах Арсений. 

До 1864 в здании находилась академическая фундаментальная библиотека - одна из крупнейших в стране, сыгравшей большую роль в формировании образовательного уровня студентов и развитии научной деятельности в академии. Начало ей было положено даром П. Могилы, который, умирая, передал коллегиуму более 2 тысяч книг. После этого все ректоры, профессора и воспитанники академии завещали или дарили учебному заведению книги. Пополнение происходило за счет закупок, поступлений от типографий, издательств и т.д.  Кроме печатных книг, в библиотеке хранились рукописи, хроники, летописи, воспоминания, дневники, лекции профессоров, конспекты студентов, документация академии. С ее фондов формировались и пополнялись библиотеки всей Украины. 

В конце XVIII в. библиотека академии насчитывала 12 тыс. томов. В советское время здание было передано сельскохозяйственной трудовой общине, позднее - городской больнице № 15. Во время Второй мировой войны здание было сильно повреждено. В 1945-1950 гг. отстроено по проекту арх. Н. Озерова.

Инна Дорофиенко, Лариса Федорова

Поварня с кельями, XVII - XVIII ст.

Фасад поварни в период очередного отсутствия финансирования. 90тые годы

 Поварня примыкает к трапезной с церковью Святого Духа.

Точная дата строительства неизвестна. Существуют различные версии относительно первоначального функционального назначения сооружения. По одной из них, это был жилой дом, возможно, тот самый, который подарила в 1615 Киевскому братству Гальшка Гулевичевна, преобразованный позже в поварню (версия - Ю. Лосицкого, Л. Толочко). По второй - это бывшая трапезная, построенная при П. Могиле и упомянутая П. Алеппским (версия -  Горбенко). Согласно третьей - здание построено и предназначалась для поварни (версия - В. Голубцова).

В 1811 г.. Пострадала от пожара, восстановлена ​​в 1824-1826 гг. Арх. А. Меленским в классицистических формах.

Сооружение одноэтажное, кирпичное, прямоугольное в плане      (первоначально   П-образная, сейчас боковые крылья келий утрачены), с глубокими сводчатыми подвалами. В начале XX в. между поварней и старым академическим корпусом возведен двухэтажный дом академической больницы и канцелярии Совета академии (арх. Е. Ермаков) и одноэтажное здание. В 1948 г.. Осуществлена ​​реставрация поварни (арх. Н. Озерова). После закрытия монастыря сооружения использовались различными учреждениями, последние десятилетия (до 1992 г.) - Клинической больницей № 15.

Евгения Горбенко

 Два здания древней монастырской истории, по сути, представлявших собой одно целое, находились в плачевном состоянии. Трапезная в сети сквозных трещин. Стены не выдержали веса свода и начали терять устойчивость, подвалы постоянно заливались водой из  ржавых инженерных сетей больницы. Финансирование часто прерывалось, и работы наши затянулись на десятилетие. Иногда появлялись высокие гости из академии. Ректор Брюховецкий на мой иронический вопрос о финансах, заверил:

- Из шкиры будемо лезть, но гроши найдем!

К сожалению, слова с делами у нас часто не дружат.

Отченашко рассказывал мне, что видел в приемной письмо его проектного института с просьбой погасить задолженность академии за выполненные работы.   На письме рукой ректора была резолюция:

- Зачем платить, разве они  нам не все передали?

У стен Трапезной 1992г

Независимо от разных обстоятельств, мы продолжали изучать памятник, готовить документацию, и выполнять реставрационные работы. Загадок оставалось очень много. Не ясным осталось назначение хода в наружной стене Поварни. Ход начинался из ниши в варочном зале и с небольшим уклоном пролегал до самого конца здания, где обрывался, уже пристроенным новым домом. В основании лаза нашли фрагменты подстилающего слоя из шерсти и битума…

На плитках бывшего пола поварни (открыли четыре слоя таких полов, один над другим!) я обнаружил панцирь осетровой рыбки, монахи не брезговали - чем Бог пошлет…

В подвале трапезной я оборудовал свою прорабскую, раньше здесь находилось бомбоубежище гражданской обороны и сохранились бронированные двери. Всем был хорош подвал, одно плохо – часто затапливался из ржавых труб системы отопления больницы. Тогда, все мои документы, краски, материалы, бочки, вместе со столами и стульями плавали, среди пролитой олифы,  и скипидара как при кораблекрушении.

Запомнился один мой день рождения, который справили в этом подвале втроем, вместе с Отченашко и главным архитектором проекта Голубцовым Виктором. Собрались близкие по духу люди выпить водки с томатным соком, и тут погас свет. Приготовили факел, пропитали скипидаром, из моих запасов. Факел нещадно коптил и выкурил нас наружу. А там пошел летний дождь, сильный и короткий. В общем, было весело.

Вход в подвал. Опять лопнули трубы!

Всевидящее око на фронтоне Трапезной церкви

Ставим стропила новой крыши на Поварне  1995г

Каменщики и плотники

Удалось сохранить эту липу, а как она нам мешала!  Теперь украшает дворик.

В зондаже открылась древняя кладка

Реставрация объекта затянулась на много лет, менялась концепция, заказчик, денежная система в стране, менялись президенты. Изменялась сама страна. В конце концов, и нас сменила другая фирма, которая уже заканчивала наш объект. Может отсюда и мой холодок к этим зданиям, ставшими чужими. Все равно мы сделали основное:

- Изучили этот памятник архитектуры, путем устройства десятков зондажей в стенах , шурфов фундаментов.

- Подготовили всю техническую документацию, проект,  для  обоснования решений  и реставрации.

- Укрепили аварийные стены Трапезной специальными горизонтальными ж\б «сваями». 

- Воссоздали перекрытия, лестничные марши на другой уровень церкви.

- Построили новую высокую, с заломом крышу на Поварне, покрыли ее черепицей. Крышу украсили два эффектных окна с волютами

- Воссоздали утраченные стены,  своды, оконные и дверные проемы и вытащили  многие сотни тонн мусора, из помещений и подвалов.

Бригада рабочих. Вот этими руками все и делалось. Момент очистки подвалов от мусора.

Главный архитектор проекта Виктор Юрьевич Голубцов, архитектор Олег Лихварь работают
на  объекте 

Семья Голубцовых 1992 год

Совещание на Трапезной (2й этаж)1999г

Одновременно с нами  работали художники - реставраторы, раскрывая и консервируя сохранившиеся фрагменты живописи. Поверх голов пророков и ангелов в алтарной части в 20 тые годы был нарисован герб молодой страны Советов.  Жаль, что это герб не уцелел, ведь это тоже история.    

Раскрытие живописи в алтарной части церкви

       

Теперь на Украине торопятся избавиться от «наследия тоталитаризма» Уничтожаются памятники Советской эпохи, переименовываются улицы, выбеливаются и переписываются страницы истории. А куда же деться нам от самих себя??  Мы ведь все оттуда, во всем своем первозданном виде, боимся каменных фигур больше самих себя. Бедная, несчастная страна, одни фантомы и «зомби – человеки», прыгуны и скакуны с дубьем и отравленным сознанием, не способные мыслить самостоятельно.

                                                                  

                                             

Интерьер церкви Святого Духа

Трапезная  с церковью Святого Духа XVII-XIXв

Несколько слов в заключение.

Просматривая интернет по теме Киево – Могилянской академии я заметил, как популярна легенда, что именно Поварня есть тот самый дом, который подарила братству Галшка Гуливичевна в 1615году. На чем основываются доводы не известно, но предлагается этому просто верить. Приводятся строки из дарственной и следом фотография поварни после реставрации. При этом «забывают», что в документе нет описания строений, а перечисляются только границы участка. На сегодняшний день не найдено достоверных сведений о дате закладки здания поварни, но есть результаты наших исследований, изучения этого памятника в процессе его реставрации. Выводы таковы, что Поварня никак не может быть бывшим домом Галшки Гуливичевны, потому что построена она была позднее. Доказывает это ряд факторов, в том числе, сохранившиеся следы кирпичной кладки стены Поварни, примыкавшей к соседнему зданию Трапезной. Дата закладки здания Трапезной известна, это 1631 год.  Считать, что старый дом Галшки был как то обстроен,  переделан и получилась Поварня, тоже не приходится. Здание Поварни сразу было построено, почти, в таком виде как мы ее видим, и в этом ее уникальная ценность! Жилой кирпичный дом 17го века не мог быть таких размеров, с таким варочным залом, с такой печью для приготовления пищи на 20-30 человек.  Приходится смириться с тем что у нас есть Дом Мазепы, в котором не бывал Мазепа, и дом Галшки, о котором Галшка ничего не знала.   

Этот памятник архитектуры замечателен сам по себе, каким он сохранился для нас и последующих поколений.

Теперь, что касается дара Галшки Гуливичевны, но сначала две цитаты:

Упоминание о Духовной Академии находим у Максима Берлинского.

 «Первое основание сему заведению положил Константинопольский патриарх Иеремия в1588году…. заложив на сем месте  Богоявленскую церковь и при ней школу для обучения детей церковному уставу и письму…

… Петр Могила, будучи Архимандритом Печерской лавры в 1631 году склонясь на прошение Киево – братского общества принял название в братстве старшего брата и перевел свое заведение к Киево- братскому училищу; устроил для училища в два этажа строение, известное теперь под именем трапезы и библиотеки, определил на содержание большую часть своего имения…» [1] 94, 97cтр.

В 1615 году Галшкой Гулевичевной (Елизаветой Васильевной Гулевич-Лозкиной) передается в дар Богоявленскому монастырю участок земли с постройками, и с этой даты Киево – Могилянская академия ведет свое летоисчисление.

« наследственное имение, пользующееся правами и вольностями дворянскими: двор мой собственный целостно и землю, от помянутого мужа моего в вечный дар мною полученные. Со всеми, следующими к тому двору и земли, правами, угодьями, доходами и со всем, что к ним относится и принадлежит, …ничего оттуда ни самой себе, ни потомству своему не оставляя»[2]

Дарственная «фундуш» назначалась братству, члены которого обязывались основывать школы, учительские монастыри и поддерживать учителей и неимущих учеников.  Киевское братство, получив убежище, оформилось юридически, вписывая своих членов в реестр с января 1616 г., а школа под его опекой становится известной как Киевская братская школа [2] 

Сама Галшка жертвует не только на Киевскую школу, но и на другие братские школы, в частности на Луцкий Братский монастырь, благотворительность становится делом ее жизни. В Луцком монастыре она находит свой вечный покой в 1642году.

Галшка Гуливичевна худ Лев Витковский

Памятный знак на стене Старого академичного корпуса

   Но, передавая земли и строения на школу, не означает открыть школу. Школа  была и до Галшки, уже в 1594 году в Киеве при братстве Богоявленской церкви существовала школа. В 1614 году пожар истребил училищный дом [2, 10]  и Галшка, таким образом, своим даром поддержала братство в трудный час, предоставив готовые строения и землю.

Этой версии придерживается Герхард Фридрих Миллер,  которую опубликовал Василий Григорьевич Рубан в "Старине и Новизне» в 1773году.   Богоявленская обитель называлась Братской уже в  1593году [3]  И это никак не противоречит заметкам Максима Берлинского, если не считать, что он указывает на еще более раннюю дату открытия школы -  1588год.     

          Одним из направлений деятельности братств было создание православных школ. Причем, школа открывалась сразу после учреждения братства. Выходит, что Киевская братская школа должна была начать работать не позже 1593года. Версию Миллера поддержали такие известные исследователи, как митрополит Евгений (Болховитинов), Виктор Ипатьевич Аскоченский, Николай Васильевич Закревский и другие. [3]

Получается, что Киево -  Могилянская академия несколько старше, чем выглядит на первый взгляд, а среди ее основателей могут быть и другие имена.

Для памятника истории и архитектуры не важно, какими легендами обрастет само упоминание о нем, но искажается сама наша память. Отдавая должное заслугам одних меценатов, не стоит при этом забывать имена других.

Ссылки:

1 Берлинский М.Ф. История города Киева

2 Гальшка Гулевичивна  http://gulevich.net/pirsonaly.files/GGulevichivna.htm 

3 Сколько лет Киевской академии  https://kievlyanin2015.livejournal.com/52185.html

4 Киево Могилянская академия http://smartclever.com.ua/ru/landmark/159

                                                   http://www.bestreferat.ru/referat-311707.html

5 Храмы Подола http://ukrainaincognita.com/ru/kyivska-oblast/kyiv/podil/khramy-podolu-akademiya-monastyr-svyatodukhivska-tserkva

6 Памятники градостроительства http://www.alyoshin.ru/Files/publika/pamyatniki_ua1/pamyatniki_ua1_008.html

Блажиевский

Чем больше проходит времени, тем яснее я понимаю, что рассказ мой о реставрации без этой главы будет не полным. Игорь Петрович умер в  2012  году,  в 2006м уволился и стал полноправным  пенсионером, но часто заходил к нам просто поболтать, а скорее потому, что без нас он тоже не мог. Слишком много было оставлено  им за простыми дверями конторы. Мы привыкаем к тому, что нас окружает, к вещам, книгам и, конечно, к людям. Это принимаешь как должное, просто живешь с этим.  Когда люди уходят, чувствуешь пустоту и свое сиротство.  Теперь запоздало корю себя, что так мало узнал о нем, его жизни, хотя он, и щедро делился, был общительным и веселым. О себе он часто говорил, что он – Счастливый человек.

Что давало повод ему так думать, я не знаю но, уверен, он себя и нас не обманывал. Ощущение полноты чувств, счастья это больше состояние души, чем совокупность объективных факторов.

Жизнь быстротечна, не успеет надоесть, а ты уже состарился!  У Блажиевского был друг детства, Красницкий, тоже большой ребенок, с такими же волшебными линзами в очках. Еще до войны, оба жили в одном доме, на Рейтарской. На похоронах Красницкий скажет, что они дружили 82 года (Блажиевский умрет на 83 году).   В шутку они называли друг друга:

- Пан Блажиевский!

                                      - Мужик Красницкий! 

А тогда, в 41м, один уехал в эвакуацию, ну а Игорь 12ти летним пацаном остался в Киеве. В первый день расстрелов в Бабьем Яру, он провожал товарища, почти до самого яра.  Шли в гуще людей, повозок с вещами. В какой то момент, уже на Мельникова, что то подсказало: дальше не иди!  Игорь завернул в подъезд дома, пошел обратно. Это была первая подсказка Судьбы, и дальше судьба ли, либо что - то еще помогали ему обходить капканы, ухабы и ямы.

У Игоря был свой велосипед, и он немного разбирал по немецки. Он стал развозить немецкую почту по городу и даже зарабатывал для семьи. (еще раз о счастье). Кроме того он свободно перемещался по городу.   Это при том, что я не берусь утверждать, что Блажиевский не был евреем, внешне его национальность сомнений не вызывала.

            Детская память цепкая, богата на детали, я жалею, что не расспросил Игоря Петровича об этих годах оккупации.  Я совсем не знаю, кто были его родители, откуда появилась страсть к архитектуре, да и сами знания немецкого для мальчишки, обычного школьника, вызывают вопросы. Знаю, что в семье он – первый архитектор, а за ним уже архитектурой занялась  дочь, и зять пришел - тоже архитектор.

Война закончилась, семья уцелела, вернулись в свой дом на Рейтарскую.   Потом была служба в армии, попал он в артиллеристы и так же увлеченно крутил буссоль и познавал азы баллистики, как потом разбирался в тонкостях архитектурных стилей.

Вот таким бравым капитаном в галифе и с густой шевелюрой упрямых волос пришел Блажиевский в контору реставрационной мастерской.     Кем по специальности была жена Игоря Петровича, я не знаю, но уверен, что этот союз как раз укрепил Блажиевского в вере в его счастливую жизнь.                                      Хотя жили трудно.  Первый ребенок родился нездоровым, средств не хватало, ютились где то. Блажиевский работал один, в проектном институте. Хватался за все, что предложат, но заработок был не большой. Однажды заметил, что его начальники распределяют себе премии, за его спиной. Возмутился, и ушел из Киевреконструкции в Киевреставрацию.  И это тоже был его счастливый выбор, потому что для Блажиевского его Научная реставрация была не только работа, но скорее призвание, душевная песня.     

Архитекторы КМСНРПМ Голубцов Виктор, Гаврилюки Валерий и Наталья Андреевский спуск День Киева 1992г

Потом родилась вторая дочь. Наташа составила счастье Валере Гаврилюку, оба успешные архитекторы, растут две дочери.  Игорь Петрович в реставрации с момента ее послевоенного возрождения, до годов расцвета. Когда в сети реставрационных мастерских и производственных базах Украины угадывалась структура и смысл, направленные на развитие дела и сохранение памятников. Ездить приходилось по всей стране, где возводились стены, где ставились новые памятники в граните и бронзе, мраморе и бетоне.  Игорь Петрович не дожил до дней окончательного крушения Его  дела  жизни, апогея крушения памятников по всей Украине, но было уже понятно - куда мы идем.     Блажиевский – увлеченная натура, всегда делал то, что ему было интересно.  А интересно было все - чем он занимался, вот секрет его счастья.    

Работа продолжалась, она захватывала, отнимала все время и силы.  Строилась производственная база для мастерской в Киеве, базы в Бердичеве, Умани, выполнялись работы в Белой церкви, направлялись реставраторы и в Москву, там выполняли позолотные работы в Кремле. И здесь, в Киеве два основных реставрационно – строительных участка  охватывали объекты в Лавре,  Национального Банка, особняки Печерска,  церкви  и соборы двух заповедников Софии Киевской и Древнего Киева на Подоле. Музей архитектуры в Пирогово, здания иностранных посольств и кабинета министров.  Везде нужен был хозяйский глаз,  проектное решение, добрые отношения с заказчиками, смежниками.  По всей стране  выполняли заказы другие подразделения мастерской.  

Они жили на Щусева, в бывшем Сырецком квартале, напротив Бабьего Яра.  Обычная хрущевка из двух комнат и кухоньки, в которой выросли их дети и внук Максим. Я бывал в этой квартире, работал вместе с Блажиевским, видел его в расцвете сил и тогда, когда эти силы подошли к концу.  К этому времени и от проектного сектора остались только две буквы в названии мастерской.  Своим уходом  он сохранил себе еще несколько лет жизни. Иногда он приходил к нам, томился от вынужденного безделья. Постепенно его Мир сокращался сначала до пределов дачи, потом, вообще, до размеров комнаты с телевизором. Но рядом была его семья, тоже плод его труда.

Однажды Игорь Петрович приехал к нам как то излишне возбужденный, спрашиваю, в чем дело?  Рассказывает:

- Подрался с мужиком в троллейбусе!

Кто - то отнесся к нему неуважительно, оскорбил, ударил по ноге…  Игорь Петрович, не раздумывая долго, размахнулся и заехал в морду!  Это при том, что ему уже было далеко за 70, и в жизни всегда старался найти компромисс.

С начальником ПТО Олешко Л.В.

Управление наше теряло уже не только объекты и работу,  нас турнули из самого дома - здания, где мы размещались. Сборы получились очень скорыми, зимой нам отключили отопление и свет.  Как племя Моисеево разбрелись, кто на задворки города, кто на участки в разных концах. Собрались вместе в канун Нового года в прорабской на Софии. Пришел и Блажиевский. Сесть было негде, стояли с рюмками, произносили… горестно было на душе.  Блажиевский долго вращал глазами. Седые кудри его растрепались и клочьями торчали в разные стороны, почеркивая сумасшедшинку нашей встречи, потом произнес коротко, но емко:

- Бляди!

 

Это шел к нам еще только 2010год!  Все еще было впереди. Почему то думаешь, что сегодня – это дно и хуже быть не может, оказывается, будет все хуже и хуже, и твоя черная полоса, потом окажется еще белой. 

Для Блажиевского его Мир рухнет со смертью жены.  Алла Максимовна оказалась последним звеном, держащим его на земле. Они не были похожи, скорее дополняли друг друга. Корни родства супруги были совсем другие. Это корни интеллигенции. Утонченность речи, сама обстановка квартиры, небогатой, но с явным присутствием вкуса. Этот мир, к которому он тянулся с детства, коснулся и изменил его. Но осталось и другое - острые грани характера, вспыльчивость, азарт и готовность драться за себя, свою честь, идею. Удивительно то, что слияние разного не привело к разрушению, а только дополнило друг друга. Изыск и отсутствие всяких церемоний прекрасно ужились в одном человеке. Это конечно загадка, но мы видели, такое возможно.   

Два слова об их старшей дочери.  Семьи у нее не получилось, но родился ребенок. Максима воспитали дед с бабой, он стал пианистом. В этой небольшой квартирке, где у жены не было своей комнаты, а рабочий кабинет Блажиевского состоял из стола в проходе, у Максима в его комнате было пианино, сначала одно, потом другое. Бабушка вложила в него свою душу, и душа ребенка отозвалась, Максим стал сочинять музыку.

            А началось все, вспоминала Алла Максимовна,  с того, что Максим увидел  выброшенное пианино на мусорке, они шли из детского сада.

- И мы просто не могли прийти домой, он заворачивал к нему. А пианино потихоньку разбирали. Сначала сняли крышку, потом боковины, исчезли клавиши. Когда осталась одна дека со струнами, ее прислонили к торцу дома, и Максим играл уже на этих струнах, а дело было зимой.

Максим для них стал всем: надеждой, верой и любовью   которые, может быть, еще оставались нерастраченными.    

В морозный день прощания на Байковом кладбище они оба, мать и сын стояли рядом, вместе с другими родственниками и осиротевшие, хранили молчание.

Блажиевский пришел в реставрацию в военной одежде капитана – артиллериста и этим штабс – капитаном, остался на всю жизнь. В то же время целеустремленность, природная смекалка, изворотливость ума оторвали его от армейской среды и направили в плавание к другим берегам. Получился тот Игорь Петрович, каким мы его знали, наверное, таким каким сам он хотел быть: с хитрым глазом и острым словом, на своем месте и в своей среде. 

Аллу Максимовну Блажиевский переживет на три месяца. Это будет уже совсем другой человек, у которого отняли все.