Каменный остров

16 11 14 Воскресение

Миша с семьей собрались в церковь, довезли меня до остановки и я поехал в город. Не захотелось мне ехать вместе с ними, то есть делать то, что сам я не делаю, а демонстрировать солидарность в таком деле - неискренне, а значит фальшиво. Поэтому я поехал гулять. Хотелось посмотреть одну старую церковь на стрелке Каменного острова, в которой Лариса Рейснер ставила свечу о здравии Николаю Гумилеву в 1916м году.

- Я не знаю, поэт, почему лунные холодные ночи так бездонно глубоки над нашим городом. Откуда это все более бледнеющее небо и ясный торжественный профиль старых подъездов на тихих улицах, где не ходит трамвай…

- Если по Каменному дойти до самого моста, до барок и большого городового, который там зевает, то слева будет удивительная игрушечная часовня - и даже не часовня, а две каменные ладони сложенные вместе, со стеклянными чудесными просветами… 

Ps Ваш угодник очень разорителен, всегда в нескольких видах и еще с цветами…

 - Больше двух недель, а от Вас ни одного письма. Лери, Лери, надменная дева, ты как прежде бежишь от меня!
Не ленитесь и не забывайте меня так скоро.  Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру Ваше имя…

- Милый Гафиз, мне трудно Вас забывать! Закопаешь все по порядку, так что станет ровное место и вдруг какой нибудь пустяк, мои старые духи или что нибудь Ваше - и начинается все сначала.

Была эта связь двух людей странных и сложных своим духовным миром. Судьба свела их вместе, а потом они расстались. И жизнь их оборвется странным, нелепым образом, словно кто то, кто стоит над всеми нами, отзовет их с Земли, словно сюда они попали по ошибке.

Каменный остров – место наших тренировок, хотелось  именно отсюда, начать свое погружение в прошлое. Теперь рядом с островом уже есть станция метро «Черная речка», я вышел недалеко от набережной и моста.  Слева как и прежде высилось здание с колоннами у входа. Когда то я бежал мимо него по набережной, по тонкому слою выпавшего снега, оставляя позади себя цепочку черных следов, мимо подъезда без вывески и  гадал что это.                        Теперь наверху высилась громадными буквами «Морская флотилия» Сегодня снег не падал, но было зябко, минус 2 и путь на мост преграждал новый путепровод развязки. Идущий впереди пешеход обернулся и спросил:

- Здесь можно идти?

Это был иноземец, черный. Перехода не было, что то еще строилось.

- Пойдем, попробуем, сказал я, и мы пошли по краю дороги.

- Два чучмека в чужом краю, один черный, а другой Бандера, Укроп! Подумалось об этом с горькой, обреченной усмешкой. А машины неслись, мимо, не сбавляя ход, серо грязные, как все вокруг.                                          Наконец, мы поставили ноги на высокий бордюр у моста и дальше пути наши разошлись. 

    Церковь оказалась не в том месте, как я ее представлял, и казалось, вспомнил, но все же – была. И все понемногу возвращалось в памяти.

Но эта ли церковь? По описанию, она должна быть слева, если идти по острову, слева она окажется, только если идти по набережной острова,  и не похожа она на «две ладони с просветами окон». Называлась она церковь Иоанна Предтечи на Каменном острове.

Я направился к реке.

Сфинксы оказались на месте, чистенькие и заново выкрашенные, Для проживания Каменный остров – место дорогое, не для каждого. Со временен освоения территорий эта земля принадлежала первым(по рангу) сановникам столицы, сейчас говорят о создания на острове такой закрытой зоны для слуг народных, такое представительское место жизни и отдыха.  Впрочем, старый забор все там же, листья уже упали и только машины беспокойно и навязчиво летят по некогда пустовавшим аллеям, прокатывая по асфальту дробью шипованной резины. 

Дом Петра Олденбургского

Старые дачи и сырая прель леса, мост на другой, Крестовский остров, между ними река Крестовка и, наконец, наша «Венеция». Пусто на воде, упали гранитные плиты набережной, плавает пара уток. Пожалуй, вид каких то дефектов на фасадах домов, как и помятые бока грязных машин составляют содержание города, не вызывают диссонанса с Городом, как например новоявленные сфинксы. Так и люди- есть питерцы, а есть приезжие. Может и не выделяясь ничем, меня не оставляет ощущение, что я здесь теперь чужой, хочется быть тихим и незаметным.

Для установки трассы теперь торчат из земли столбики, даже ворота висят за аркой пешеходного мостика. Все как прежде, но нет никого. На воде ходят лодки академистов, байдарочники с Динамо.

Остров посреди острова. Слева река Крестовка

Молодое деревце взамен Старому дубу, посаженному Петром

Гребная база Зенита

Нева, на этом месте стоял наш причал, с него выходили на воду

Вот так и познаешь ход времени, и понимаешь какой ты сам уже древний, даже камни не выдерживают.

Гребной клуб Знамя, основан в 1889 году

На фасаде старого корпуса еще сохранилось изображение гребцов

Двор этот помнит чемпионов

В гребном клубе тоже тихо, за жестяными ящиками автоматов (кто их поставил?)еще висят плакаты с прославляющие клуб и его воспитанников. Он существует с 1889года, но, кажется, только сейчас взялись менять кровлю на здании, а текла она последние 40 лет.  На углу клуба странная табличка:

-Выходить к лодкам и воде только в сопровождении тренера!

С улицы тоже предупреждают, нельзя посторонним! Есть и скучающий охранник, равнодушный ко всему. Но на берегу, с бона меня окликнули:

-Вы кого то ищете?

Еще одна фигура вынырнула из эллинга  и оценивала долго меня, потом снова исчезла. Вероятно, страсти вокруг клуба не утихают и тренера опасаются рейдерских захватов территории.

Наша Венеция

Дом на набережной. 

Дома старой застройки на набережной . Словно отрезанный кусок торта. К слову-  там хлебозавод.

Набережная Невы недалеко от перекрестка с ул Б.Зелениной

Дворик на ул Большая Зеленина

Наконец я оказался у дома №28 на улице Большой Зелениной. Этот бывший дом герцога Н.Н. Лейхтенбергского, известен еще и тем, что в нем жила семья профессора Рейснера.  Этим именем я начал и заканчиваю свою прогулку по Каменному острову.

Дом Лейхтенбергского на ул Б. Зеленина 28

 Каково же было мое удивление, когда я увидел под этим номером хорошо знакомый мне фасад, украшенный занимательной мозаичной картиною. Задрав как следует голову, можно полюбоваться морским пейзажем, который, вероятно, открывается с верхних этажей этого дома.

  

Осталось только нырнуть в метро на Чкаловском проспекте.

Но тут не обошлось без курьеза.

Еще утром в фойе метро, пройдя через смирительные трубы у входа, (как то невольно робеешь), я купил три жетона. Два положил в карман сумки (не в кошелек, чтобы не перепутать с мелочью), а третий опустил в щель турникета. Там что- то звякнуло, я пошел по проходу, но вертушка не повернулась и включилась сирена. Я отпрянул, посмотрел, в чем дело, по сторонам. В кармашке под щелью лежал мой жетон.  Снова бросил, опять звякнуло и подлый жетон показался снова. Тогда я пошел к соседнему турникету и наконец, преодолел барьер, причем, все это время мимо проходили люди, без всяких проблем, не заморачиваясь. Пустяк, но в мозгах отпечаталось:

- У них это бывает!

И вот я снова стою перед входом в метро на Чкаловском. Не торопясь, достаю жетон из кармана сумки и, стараясь не напрягаться, иду к турникету. Бросаю, опять та же картина! Звякает, не пропускает и воет сирена! Да что ж это такое, бросаю снова, опять! Может, я не так бросаю? На меня уже смотрят менты, доброжелательно, как они умеют. Бросаю, опять все так же.

- Я что не так бросаю? издевательски спрашиваю у подошедшего мента.

 Тот берет мой жетон, разглядывает и восклицает:

- Да это же украинские копейки! 

Он произнес эти слова, как выстрелил очередью из автомата, я так хотел быть не заметным, своим. Он слово «копейки» произнес с ударением на конце, так говорят на Украине! И этим добил меня окончательно. В кармашке оказалась мелочь и я вместо жетона на 28 Российских рублей, вытащил 25 украинских копеек и хотел кого то обмануть!

Наверное, это уже диагноз, и дело не в ошибке, а в состоянии души.

Курьезы начались еще в вагоне. В туалете не мог помыть руки. Зеркало есть, под ним дырочка для слива воды, а краника нет! Нет и пимпочки, которую поднимаешь и тогда течет. Осмотрел все, заглянул в дырку, над ней повисла капля, была вода и кончилась, не успели отъехать! Вот тебе фирменный поезд!

                                              

Иду к проводнику, как можно любезней спрашиваю:

- А чего это вода не течет?

- А Вы педальку у пола нажмите!

Ах ты, черт! (но это про себя, а снаружи улыбаюсь…)

КИЕВ - САНКТ-ПЕТЕРБУРГ и ОБРАТНО

13 ноября 2014

Приехал на киевский вокзал пораньше, эскалатор на переход к поездам не работал, но я и не торопился. Долго ходил между рядами кресел, наконец, нашел свободное место. Соседка справа, выждав пока я успокоюсь, осторожно спросила о прибытии поезда на Шостку. Обронила, что едет из Луганска, мы разговорились. Едет она за пенсией для своей мамы, в Шостке у них живет родственник, работающий в банке. Больная мать (лежачая) доживает свой час уже в России, в июле они с матерью и сыном выехали из Луганска, назад дочь уже ее не везет.

Я спросил:

-Война будет?

- Будет! Будь прокляты те, кто это затеял! И те и другие!

И заговорила много и горячо о бедах семьи и близких, о бомбежках, о подвалах, о своих котах, погибших от испуга (а их было семь, коты мочились кровью).О том что мир рухнул и нет выхода, и какая у них с сыном была рыбалка, и две машины и дача и теперь всему этому конец.  От беглой горячности ее слов становилось неловко и руки некуда деть, словно я сам был виноват в ее бедах.

В вагоне, в нашем купе плацкартного вагона - шестеро. Поезда теперь ходят через день и вагон был упакован под завязку.                                                  - Напротив сидела женщина, возвращавшаяся в Питер;

- Слева спортсмен, это было видно сразу;

- Парень с фонарем под глазом;

- Девушка с ребенком на боковом месте;

- Парень, «упавший» с викторины, призер этой викторины.

Больше всех досаждал именно этот чемпион остроумия.    В костюмчике с аккуратной бородкой, он все время кому то звонил и громко блистал, сыпал и ронял, он извергал клубы пара и дыма, переваривая события викторины, прямого эфира на самом «Интере» и как они кому то дали! Не все его долго слушали, клали трубку, один обронил, что за рулем, но чемпион глагола не унимался, снова и снова насиловал телефон и нас заодно. Я уже подыскивал слова остудить героя, но, как хорошо, что в Нежине (это первая остановка) он слез вместе со своим счастьем.
                                                         Женщина навещала родственника (отца мужа) и устала безмерно. Как выяснилось позднее, старик  один доживает в селе под Винницей и она по очереди с мужем помогают ему. 

Спортсмен, крутолобый, с бритой головой, привычно разместил свой немалый багаж, у него был международный паспорт и фирменная сумка Адидас. Борец, Боксер? Уже прощаясь и выходя из вагона, я не удержался и спросил,  каким спортом он занимается. Оказалось Дзю–До, недавно выполнил норму мастера спорта.

 Парень с синяком, наоборот, ехал за границу впервые, был он робок и застенчив, не женат. Потом уточнилось - разведен. Он тоже с Донбасса, с Горловки, где сейчас шли бои. Оттуда было нелегко уехать, помогала мать(которая там осталась), а парень едет начинать свою новую жизнь в России. На ногах у него были летние туфли белой кожи, с дырочками, неплохие, но точно не по сезону. Вот так, и этот молодой человек предпочитал не воевать ни на чьей стороне, не рыть окопов и не быть грушей для битья у ополченцев. Впрочем, кто то разок его испробовал в этом качестве. В Питере уже закрепился его родственник, теперь он.

Девица с ребенком устроилась на боковой, и как то быстро создала там свой мирок - свила гнездышко.

Дочка сразу заснула, разметалась, узкая лавка была мала даже для этого малюсенького тела. Еще был в вагоне пацаненок, с редким именем Савва, он все время бороздил по вагону и был говорлив и любопытен, особенно в отношении девочки.  Мама девочки очень мила, даже красива, каким то своим внутренним содержанием, от нее словно свет исходил. Портило только одно – большое родимое пятно под подбородком. Руки ее украшали золотые перстни, но маникюр уже давно пострадал. Руки эти не знали покоя, они все время что то делали, собирали за дочкой игрушки, складывали  тряпочки, какие то вещи, поправляли гнездышко. Она ехала от своих родителей из Черкасс, (зачем там маникюр?) где прожила с дочкой все лето. А муж ее работает в Питере. Когда пришли пограничники и стали набирать на компьютере данные паспортов, я прочитал, зачем то:  Варвара 1989г.рожд, дочь Алла- 2года. 

Пошли по вагону менялы

- Доллары, гривны, на рубли!

Гривна к рублю шла 3,6, а зеленые отдавали за 17,5гривен.   Потом пришел проводник, всучил соседке шубу:

-Скажете погранцам, что Ваша! ( Та обреченно повесила на вешалку поверх своей куртки на рыбьем меху)     Носил бутылки с водкой и предлагал:

- Потянешь?                                                 Водка шла плохо, или вагон такой непутевый, или у всех все было с собой, зато чай уже никто не навязывал, ехали спокойно, кипяток - пожалуйста, в самоваре!

Позднее мы разговорились с этим проводником. Оказалось, что он еще предприниматель, содержит какое то поле, засевает его, обрабатывает и уверенно смотрит в завтрашний день. Я бы даже сказал – самоуверенно. Но хорошо уж то, что энергии у него хватает, и манны с неба он не ждет.

Появились пограничники, все барышни и все с автоматами. Строго спрашивают:

-Что везете?

И проверяют сумки, не ожидая найти наркоту или боеприпасы.

Соседка прожила на Украине три месяца.

- А раньше были на Украине? Листает ее паспорт.

Та наивно брякнула:

- Весной была, тоже три месяца…

- Ага, сейчас будем выходить!

- Куда выходить?? Женщина в шоке.

Я спрашиваю у дамы с автоматом:

- А почему одни дамы, где же мужчины, границу защищать?

- Станут мужики на такую зарплату, здесь работать!

Отец у Вари военный, майор. Живут они в Черкассах, получает пенсию 100 баксов. Плата только за отопление в квартире - 500гривен. Отцу 50 лет, он в отставке, но получает повестки с приглашением на войну. Пока удается уклониться, надолго ли?

Варя живет с мужем в Питере, но паспорт у нее украинский. Чтобы получить гражданство - большие проблемы и очереди. Она 1,5 месяца отмечалась в очередях, чтобы получить вид на жительство. Муж у нее менеджер в автосалоне. Они снимают квартиру в Щеглово, это за Всеволожском, в области снять квартиру дешевле, а свою - комнату в коммуналке они продали. Жить там было невозможно, сосед все время пьянствовал.

 Понемногу в вагоне стало тише, Савва перестал бегать  к девочке знакомиться, люди успокоились, каждый ушел в себя. Я начал снимать на мобильник Варю. Кадры расплывались от движения, но  было что то в них интересное, уютное и необычное - какой то сюрреализм. Подумал, может Варя такая светлая, потому что жизнь не мармеладом дается, вот и родимое пятно как метка божья, своих ангелов пометил…

Незаметно я уснул. Приснилась мне комната, с какими то людьми. В руке у меня была былиночка, конец ее пушится если подуть. Я дую, смеюсь и засыпаю пол и комнату с людьми пушистым, искрящимся снегом. А потом фотографирую всех.

14 11 14

Наконец приехали. Долго не удавалось выйти из вагона, наше купе предпоследнее. Меня встречал Миша (Машин муж), уже озабоченный моим отсутствием и три замерзших воробышка. Внучки так замерзли, что, кажется, и не рады были моему приезду. Вот детская искренность, не подводит! Потом еще ждали моего Мишу, он тоже решил приехать, встретить, но опоздал. Миша выскочил из ниоткуда, возбужденный, то ли от поисков, то ли от встречи и частил глаголами. Коса седеющих волос на  резинке и подстриженная бородка «доцента» по-новому украшала облик сына.  Наконец, собравшись, пошли на выход.  Мимо «эскорта» полицейских, через «рамки»  у выходов и входов,  и вот мы на свободе!

  

Витебский вокзал

Ажурные металлоконструкции перрона

Интернер. Парадная лестница

Интерьер

Винтовая лестница- теперь для служебного пользования

Санитарный поезд 1814год

Памятник воинам 1й Мировой войны

   У фасада Витебского появился памятник героям 1й Мировой войны – поставили его в этом году, сто лет спустя. Людей этих давно нет, а вокзал, с которого они отправлялись на войну остался, мой любимый старый вокзал. Благодаря своим старым очертаниям, клепаным аркам перронов, здесь снято немало сцен для фильмов. Последнее что видел, это Анну Каренину режиссера Сергея Соловьева. Там он и «мою» винтовую, кованую лестничку служебного хода заметил и применил.                                                 С Мишей мы скоро расстались, он поехал по своим делам, оставив нам котенка в коробке - подарок для родственников.

Потом поехали всем табором (трое взрослых да трое деток) навестить мать (сваху) и бабушку Миши. Я вытащил припасенную коробку конфет от президента - Вечернего Киева, фабрики Рошен.  Маша сразу успокоила детей:

- Там их и съедим!

Сваха жила уже не одна, появился Володя. Дело житейское, тем более что нас ждал уже горячий плов и … пельмени для изголодавшихся детей Поволжья. Ну, мы все это и навернули, под коньяк.  Вова уже не трапезничал, а откушивал коньяку с лимоном.                               

Володя здесь никого не знает, сам он москвич, дети давно обеспечены и никаких идей у него нет. Живет, готовит кушать, пока Ольга на работе, по утрам ходит купаться в пруд, иногда развлекается игрой в шахматы и смотрит новости.

Правда, он не рассказал толком, как получилось, что 4х летний Макар за ним увязался купаться и уже раздевался  поплавать в ноябрьском пруду.

Героям слава!

Вечером приехали Миша с Максимом. Внук сильно вытянулся,  увлеченно носился с ребятней по дому и переводил дух уже на печке вместе с Макаром. Все же сумасшедшинки в нем маловато для пацана. Слишком организован, как по мне. Кроме школы, еще занятия английским, баскетбол, кружок какой то художественный, где они то лепят, то рисуют. Для улицы, друзей времени уже нет, может оно и к лучшему, не знаю. Включил как то Максим телевизор, На экране  Властелин колец, но на английском, что то переключает, говорит мне:

 -Сейчас будет на русском, английский я понимаю, но не хочу.

 В школе учителя не нарадуются, с Максимом проблем не возникает. Они его называют кажется Душечкой.

Миша тоже предстал с другой стороны - лучшей. Долго с ним говорили о событиях на Донбассе, тема острая и не сходит с экранов. Маша заметила:

- Это стало словно каким то телесериалом, вроде Санты - Барбары, усаживаются, смотрят шоу и тут же забывают, за своими заботами.

Миша сидел спиной к потемневшему окну и порою, слушая его, мне казалось, что напротив меня сижу я сам. Такое странное, волнующее чувство, впервые меня поразившее. Наконец проглянул живой человек, а не бравая, ходячая реклама радужных перспектив своей замечательной жизни.