завалинка: 4.Холера

Итак, – хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твоё призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьём дыханье, —
Быть может... полное Чумы!

Четыре маленькие трагедии написаны Пушкиным осенью 1830 года в Болдине, где он задержался из-за холерного карантина. Скупой рыцарь, Каменный гость, Моцарт и Сальери, Пир во время чумы. На рукописях Александр Сергеевич оставил пометки, которые позволяют нам говорить о более-менее точных датах написания пьес. 6 ноября он работал над «Пиром во время чумы». Этот цикл до сих пор является загадкой для пушкинистов. Каждая из пьес — будто отрывок из утерянного произведения большой формы, но в этом отрывке предельно сконцентрированы суть конфликта и философия персонажей.

Со времени первой пандемии в 1817 по последнюю, в 1910 Россия пережила 37 холерных лет, а Санкт-Петербург – 30. До эпидемии 90-х холера, как правило, начиналась в столице на второй год ее появления в стране. Вместе с тем, с конца XIX столетия, в результате бурного развития железнодорожной сети, заболевания отмечались в первый же год. Попадая в столицу, она задерживалась на несколько лет, в 1852 – 1861 она продолжалась 9 лет.

Широкого опыта борьбы с холерой еще не было. Заблуждения современников относительно сущности болезни отчетливо проявляются на примере А.С. Пушкина. Он верил, что «холеру лечат, как обычное травление:
молоком и постным маслом» и что она может возникнуть от простуды. Были и те, кто лучшим профилактическим средством считал алкоголь.

Первоначально предлагалось в качестве мер предосторожности обтирание рук и тела хлористой известью, Кроме того, считалось эффективным обкуривание людей, помещений и вещей серой. Кровопускание и растирание тела спиртом или водкой, а также всевозможные сильно пахучие средства: камфора, хлор, апельсины с гвоздикой. Еще умеренность в еде и противопростудные мероприятия.

В августе 1830 в Петербурге для борьбы с холерой была учреждена особая Центральная комиссия, профессор Московского университета М.Я.Мудров, энергично приступил к ответственному делу. Он открыл временную больницу, категорически запретил посещение больных, однако сам вскоре заразился холерой и 8 июля 1831 скончался.

Эпидемия холеры в СПб. в 1831 была одной из самых сильных [9]

Один из очевидцев событий А.В. Никитенко 19 июня записал в дневнике: «Наконец холера, со всеми своими ужасами, явилась и в Петербурге. Повсюду берутся строгие меры предосторожности. Город в тоске. Почти все сообщения прерваны. Люди выходят из домов только по крайней необходимости или по должности».
Таким же мрачным является описание агонизирующей столицы, данное А.Х. Бенкендорфом, который также заболел холерой, но выздоровел:

- На каждом шагу встречались траурные одежды и слышались рыдания. Духота в воздухе стояла нестерпимая. Небо было накалено как бы на далеком юге, и ни одно облачко не застилало его синевы. Трава поблекла от страшной засухи – везде горели леса и трескалась земля». Санкт-Петербург быстро обезлюдел, по его пустынным улицам катались холерные возки, на мостовой и тротуарах лежали неубранные трупы. В день умирало по 600 чел.

Умершие от холеры должны были погребаться нагими на специальных карантинных площадках, «в ямах не менее одной сажени глубины, без гробов или в открытых гробах», засыпанные гашеной известью на ¼ аршина высоты.
«При красном мерцающем свете смолящих факелов, - вспоминал один из современников, - с одиннадцати часов вечера тянулись по улицам целые обозы, нагруженные гробами, без духовенства, без провожающих, тянулись за городскую черту на страшные, отчужденные, опальные кладбища».

Император Николай I, его семья и весь царский двор в первые же дни появления холеры поселились в Петергофе. Знать и состоятельные люди спасались на дачах, где запирались почти герметически. Санкт-Петербург был оцеплен карантинами.

Как писал в своем дневнике А.В.Никитенко, «Лазареты устроены так, что они составляют только переходное место из дома в могилу… Присмотр за больными нерадивый… туда забирают без разбора больных холерою и не холерою, а иногда и просто пьяных из черни, кладут их вместе. Больные обыкновенными болезнями заражаются от холерных и умирают наравне с ними…»

На 16 июня 1831 к этой работе было привлечено 264 врача, но фактически сил оказалось значительно меньше. Студенты ИМХА группами по четыре человека прикомандировывались к холерным больницам и придавались в помощь квартальным врачам. Академии также поручалось заведование холерной больницей на Выборгской стороне.

Разгул холеры в столице сопровождался народными волнениями, доходившими до настоящих погромов и бунтов. По городу поползли слухи, что врачи-иноземцы распространяют заразу, хотят извести русский народ, заманивают людей в больницы и там губят их. Простолюдины начали ловить и избивать врачей, разбивать холерные кареты, громить больницы. Официально рекомендовалось иметь при себе раствор хлорной извести или крепкого уксуса, которым нужно было часто протирать руки, участки лица около носа, виски и пр. Каждого использовавшего вышеназванные средства, ждали большие неприятности, т.к. в них видели отравителей. В лучшем случае их заставляли употребить все эти средства внутрь. Своего пика народное волнение достигло 22 июня (4 июля) 1831, когда на Сенной площади, где находилась центральная холерная больница, возник бунт. Обезумевшая толпа ворвалась в здание, стала все крушить, выбрасывать в окна врачей и лекарства, выводить больных. Вызванный генерал-губернатором П.К.Эссеном батальон Семеновского полка не мог сдержать толпу. Лишь внезапный приезд Николая I помог навести порядок.

Всего в России в 1831 заболело холерой 466457 чел. и умерло 197069. Только в Париже в 1832 умерло от холеры 18402 чел. Окончательно затихла эпидемия холеры в России и Европе лишь в 1838. За несоблюдение карантина в России ввели смертную казнь.

Накануне начала холерной эпидемии 1865 – 1866 развернулась дискуссия между С.П. Боткиным и В.Е Экком по вопросу о лечении холеры. Экк основную причину видел в алкоголизме, лечение же он предлагал передать в руки самих больных и предлагал универсальное средство – смесь опийной настойки и дубильной кислоты. Боткин сомневался в этом средстве.

Отсутствие лекарств, способных эффективно бороться с холерой, приводило к возникновению и распространению сомнительных средств, которым предписывались чудодейственные свойства. Их распространяли, как правило шарлатаны и знахари, пользовавшиеся невежеством значительной части населения. В СПб. открыто рекламировались и продавались такие «патентованные» средства, как «секретное» средство изобретателя Карла Вебера, различные снадобья, включавшие фосфор, скипидар, уксуснокислый свинец и пр. В качестве профилактического средства рекомендовался обильный прием перцовки.

«Русское слово», 16 сентября: «14-го сентября на невской линии городского трамвая в течение дня было четыре холерных случая в вагонах среди пассажиров. Заболели холерой двое мужчин и две женщины. Внезапное проявление признаков холеры вызвало панику среди остальных пассажиров».

«Артистка Нового театра Нестерова 13-го сентября подъехала к рынку на Сенной, чтобы купить кое-какие вещи. В это время на извозчике провозили холерного больного с сильной рвотой. Артистка, вынув из кармана флакон с карболовым раствором, стала обрызгивать себя. Сейчас же ее окружила толпа продавцов с криком, что она распространяет холеру. Благодаря находчивости кучера, быстро подхватившего артистку на пролетку и увезшего ее, она избегла побоев».[10]

1893 год. Чайковский, последние дни

20 октября 1893 года, поход с друзьями в Александринский театр, а затем ужин в популярном ресторане Лейнера на Невском проспекте, 18.

- Окончив заказ, Петр Ильич обратился к слуге и попросил принести ему стакан воды. Через несколько минут слуга возвратился и доложил, что переваренной воды нет. Тогда Петр Ильич, с некоторой досадой в голосе, раздраженно сказал: „Так дайте сырой и похолоднее“. Все стали его отговаривать пить сырую воду, учитывая холерную эпидемию в городе, но Петр Ильич сказал, что это предрассудки, в которые он не верит.

После дезинфекции в квартиру удалось проникнуть отдельным журналистам, но и они свидетельствуют о том же. «Присутствие у изголовья одного лица, поминутно прикасающегося к губам и ноздрям покойного куском светлой материи, пропитанной карболовым раствором, напоминает о страшной болезни, которая сразила умершего», – рассказывала читателям «Петербургская газета».

Именно к тем минутам относится недоуменное свидетельство Николая Андреевича Римского-Корсакова, который в «Летописи моей музыкальной жизни» писал: «Как странно то, что хотя смерть последовала от холеры, но доступ на панихиды был свободный. Помню, как Вержбилович, совершенно охмелевший после какой-то попойки, целовал покойника в голову и лицо».[10]

Продажа амулетов, предохраняющих от холеры. Рисунок из журнала «Огонек». 1908 г.

Во время эпидемии холеры в 1892 - 1894 в Петербурге наиболее сильно пострадал Васильевский остров. Вода, которую использовали здесь жители, буквально кишела бактериями, превышая концентрацию в южной части города в десятки раз.

В первую очередь, заражение происходило через питьевую воду: холерная зараза, исходя из своего источника, человека, попадала сначала в выгребные ямы домов, а оттуда распространялась по стокам, которые текли в реку. Из реки, которая являлась одновременно и сбросом для всех городских стоков и источником водоснабжения всего города, вибрионы свободно попадали в дома горожан с питьевой водой. Не спасали от эпидемии и достижения городского хозяйства конца XIX в.: фильтрация воды, начавшаяся в 1889, сборные бассейны и пр. В городе продолжали работать водопроводные станции с забором воды прямо из Невы. Горожане в значительной своей части не имели привычки кипятить воду, употребляя ее в сыром виде. Общественные места были грязны и не было современной системы канализации.

Основным источником заражения холерой являлась вода. Это было окончательно доказано, когда Р.Кох в 1884 открыл возбудителя холеры и обнаружил холерный вибрион в прудах. За водой следовали пищевые продукты (молоко, холодные блюда). Инкубационный (скрытый) период холеры длился от нескольких часов до 5-7 дней. Болезнь начиналась тяжестью в области живота. Затем появлялся понос.

Развозка чистой воды во время эпидемии. 1908 г.

Для блага небогатых горожан решено было расставить на улицах, рынках, в садах города бочонки с кипятком и с холодной кипяченой водой. Их ежедневно прополаскивали кипятком и наполняли водой. «В общей сложности, – подытоживал потом доктор Губерт, – раздавалось в день до 5000 ведер кипятка и 3000 остуженной кипяченой воды, главным образом, на рынках, базарах, по берегам рек, а в праздничные дни – у церквей и на кладбищах. В среднем выдавалось в месяц около 150 000 ведер кипятку, 80 000 ведер остуженной воды и около 1 200 000 порций чая и сахара. Персонал при кипятильниках состоял из 118 служащих, 5 наблюдателей и 6 артельщиков. Каждый кипятильник приготовлял от 10 до 100 ведер. Этой временной организации уделялось немалое внимание, дабы придать стройность, аккуратность, дешевизну в оборудовании и эксплуатации кипятильников».

Параллельно начали санитарные осмотры наиболее неблагоустроенных городских улиц и домов, остававшихся источниками заразы. Перечень обнаруженных упущений Городская управа затем опубликовала – и он впечатляет:

– открытые сточные канавы на Миргородской улице и «по улицам за Обводным каналом»;

– «загрязнение пруда Юсупова сада вследствие: 1) отсутствия отхожего места на островке в доме сторожей, 2) отсутствия общего отхожего места в саду для публики и 3) неочищения пруда в продолжении 15 лет»;

– «загрязнение набережной реки Невы у выхода речки Монастырки, возле амбаров, вызванное отсутствием общего отхожего места»;

– «недостаточная величина навозных ям в извозчичьих дворах»;

– «отсутствие в районе Волкова поля, несмотря на 100 жилых домов, мостовых, канализации и освещения».

Тем временем пресса продолжала информировать.

«Русское слово», 11 сентября: «Бактериологическая станция произвела анализ воды в каналах и реках Петербургской губернии. Из 12-ти проб в пяти оказалось присутствие холерных вибрионов».

В 21 веке, уже кажется, все знают причины возникновения болезни и как с ней бороться, но риск остается. Прежде всего, где есть скопление людей, в местах, где отсутствует центральный водопровод, где нарушаются нормы по канализации стоков. Примером может служить любой дачный кооператив., базы отдыха, водоемы.